В центре главного города Друккарга стоит огромное капище – сооружение высотой около километра.

Главный город [российского шрастра является искаженным отражением Москвы, архитектура которого напоминает нереализованные проекты ранней советской эпохи]. Он окольцован цитаделью, состоящей из концентрических кругов. В одном из них томится Навна – Идеальная Соборная Душа России.

Уже после 1918 года крепость, в которой она томится, укрепили: сверху воздвигнули плотный свод. Теперь её сияющий голос едва проступает на поверхность циклопических стен. Игвы и раругги её не слышат, не могут слышать, но её голос могут слышать и верующие люди на земле и просветлённые души в Небесной России.

Кто она – Навна? Навна – это то, что объединяет русских в единую нацию, то, что зовёт и тянет отдельные русские души ввысь и ввысь, то, что овевает искусство России неповторимым благоуханием, то, что надстоит над чистыми и высокими женскими образами русских сказаний, литературы и музыки, то, что рождает в русских сердцах тоску о высоком, особенном, лишь России предназначенном долженствовании, – всё это Навна.

Соборность же её заключается в том, что нечто от каждой русской души поднимается к Навне, входит в неё, оберегается в ней и сливается с её собственным Я. Можно сказать и так: Навна – это некая духо-энергия, имеющаяся у каждого человека, входящего в организм нации. Навна – невеста демиурга России и пленница уицраоров – Жругров.

Кроме раруггов и игв в Друккарге есть и ещё обитатели – это те, чья жизнь и деятельность в русском Энрофе были крепко связаны с государственным строительством, кто имел большую власть и влиял на судьбы миллионов людей: цари, князья, полководцы...

Здесь они как узники и рабы без отдыха вынуждены строить цитадель для игв. Освободить их может только гибель династии Жругров и разрушение Друккарга – то есть, это произойдёт нескоро. Здесь находятся, например, с самого начала своего посмертия Иоанн III и почти все остальные монархи, полководцы, деятельные строители государственности. В российском Друккарге таких рабов-пленников около трёхсот.

Это человекоподобные существа громадных размеров, напоминающие фигуры древних титанов. Но в их обликах нет ничего светящегося. Напротив: лица их кажутся испепелёнными глубинным огнём, тела облачены в грубые, тёмно-багровые ткани.

Они скованы между собой, а труд их схож с кладкой камней, с возведением новых и новых ярусов цитадели. Им разрешён лишь короткий полусон и – снова работа. Пищей служит растительность. Над ними довлеет страх перед уицраором: в случае ослушания или бунта он может сбросить их на Дно Шаданакара. И история Друккарга уже знает такие случаи.

Есть ли исключения, неужели все правители попадают в Друккарг? Да, есть и исключения. Это, с одной стороны, тираны: прежде чем попасть в Друккарг, они веками искупают свою личную карму в глубоких страдалищах. Некоторые из них уже миновали эти круги и теперь находятся здесь, например, Иван Грозный. Другие, например Павел I или Аракчеев, ещё только поднимаются из глубины магм.

Но есть и иные, светлые исключения, их мало, но они есть. В Друккарг не попали те, кто, будучи монархом, создал ещё при жизни противовес своей лично-державной карме, создал его горячей верой, высоким милосердием и добротой, либо даже страдальчеством.

Это – Владимир Святой, Владимир Мономах, Александр Невский, Фёдор Иоаннович. И ещё те, для кого власть, едва принятая в руки, оказалась источником только страданий, утрат и даже гибели: Фёдор Годунов, Иоанн Антонович.

А Николая II избавила от Друккарга трагедия, случившаяся с ним в Екатеринбурге. Совсем особое значение имеет одна из колоссальнейших фигур русской метаистории – Александр I. Ему в «Розе мира» посвящена отдельная глава.

А в особом, уже совсем недоступном застенке российского античеловечества Друккарге содержатся те из братьев синклита, кто был пленён во время битв между тёмными и светлыми силами. Они томятся в бессрочном заключении, ожидая неизбежной – рано или поздно – гибели этой крепости античеловечества.