Краткий анализ критики учения Даниила Андреева.

Этот вариант критики является наиболее явным выражением духовного неприятия самой сути духовной концепции, изложенной Даниилом Андреевым. Подобного рода реакция, очевидно, является одной из разновидностей «варварских» реакций вообще, источник которых коренится в страхе перед непонятными явлениями, а суть сводится к попыткам уничтожить «неудобное» и «непонятное» явление любым возможным способом. Такую реакцию на произведения Андреева обычно демонстрируют люди, считающие себя, условно говоря, «христианскими ортодоксами», если термин «ортодокс», вообще применим к христианству. Обычно эти люди дистанцируются от официальной русской православной церкви, считая себя при этом «хранителями» истинной веры. Вот несколько мнений подобного рода:

Конечно, в этой книге смесь с язычеством, оккультизмом. Чтение этой книги ничего хорошего для души не даст. Пустое развлечение ума.

Эту книгу написал человек, глубоко увлекшийся демонизмом астрального плана. Как в прежние времена это случилось с Игнатием Брянчаниновым — тоже известным “демонологом” — и его последователями, все они стали порабощенными той средой, которой посвятили свои жизни. Это — результат языческого упования не на Бога, а на духов.

Очевидно, что в специальных комментариях эти высказывания не нуждаются, поскольку их авторы явно не утруждали себя изучением духовного наследия Даниила Андреева, решив просто навесить на учение определенный ярлык, соответствующий тому месту, которое они заранее определили «Розе Мира» в своей мировоззренческой системе.

Эта критика более конструктивна по своей природе, поскольку используемая Даниилом Андреевым терминология зачастую действительно становится непреодолимым препятствием для читающих это произведение. Наиболее резко по этому поводу высказался дьякон Кураев. В своей статье «Как относиться к Розе Мира?» он пишет буквально следующее:

Самое показательное в «Розе мира» Даниила Андреева это ее язык. Назвать этот язык русским крайне затруднительно. Подобный язык - искусственный язык, перенасыщенный новоизобретенными терминами обычен не для христианской (в т. ч. и русской) религиозной традиции, а для сектантской пропаганды. Искусственный «птичий» язык позволяет уйти от дискуссии и критики. Ведь будь у читателя хоть пять высших образований, но он все равно ни в одном университете не изучал слов, подобных «уицраору» и «затомису». И тут читатель оказывается перед выбором: или принять правила игры, предложенные проповедником и смотреть на мир его языком и его глазами, или отложить книгу в сторону. Но диалог и обсуждение уже невозможны. Как невозможна дискуссия на оруэлловском «новоязе».

Данное высказывание разделяет достаточно большое число критиков и читателей этого произведения. И действительно, в тексте «Розы Мира» встречается достаточно большое число «странных» и не известных широкому кругу образованной общественности понятий, многие из которых можно встретить только на страницах произведений Даниила Андреева. Однако, этой особенности данной книги есть несколько объяснений. В первую очередь, необходимо отметить, что сам автор произведения приводит собственный ответ на данный вопрос в тексте книги, поэтому люди, которые действительно прочитали данное произведение, не могли не заметить этого ответа:

Думаю, что у многих, читающих эту книгу, возникает недоумение: почему все новые слова и имена, которыми обозначаются страны трансфизического мира и слои Шаданакара, даже названия почти всех иерархий - нерусские? А это потому, что русская метакультура - одна из самых молодых: когда стал возникать её Синклит, всё уже было названо другими. Чаще всего можно встретить в этих словах звучание, напоминающее санскрит, латынь, греческий, еврейский и арабский языки, а иногда - языки ещё более древние, которые не знает пока ни один филолог. Само собой разумеется, не знаю их и я; только по этим отдельным словам я сужу об их странной фонетической физиономии. «Роза Мира» (Глава Метакультуры.)

Таким образом, согласно мнению самого автора «Розы Мира» основные понятия, обозначающие различные трансфизические феномены, описанные им, возникли задолго до создания российской цивилизации, молодость которой является общепризнанным историческим фактом, и в силу этого обстоятельства фонетическая форма этих понятий сформировалась в рамках иных более древних культур, базирующихся на иной языковой основе.

Однако, я считаю, что не менее значимой причиной странного звучания отдельных слов и понятий является субъективность личного восприятия автора. Ведь даже поверхностный анализ используемых автором понятий позволяет предположить, что новые термины Андреев вводил только в том случае, если для увиденного им явления он не мог найти общепризнанного понятия. Так для описания иерархии ангельских миров он использует традиционную христианскую терминологию. В «Розе Мира» упоминаются общеизвестные Херувимы, Серафимы, Господства, Престолы и т.д. Однако, наряду с этими терминами Андреев описывает большое множество феноменов, для обозначения которых он использует совершенно новые понятия, либо переопределяет смысл общеизвестных. Например, термин «монада» он наделяет иным смыслом, нежели Лейбниц, который также использовал его в своих философских построениях. Вообще, каждый выдающийся философ или мистик, так или иначе, трансформирует смысл используемых понятий; иногда сильно, иногда не очень.

Далее необходимо также отметить, что слуховое восприятие у каждого человека индивидуально. Поэтому разные провидцы зачастую по-разному воспринимают одни и те же термины. В качестве примера, иллюстрирующего эту особенность, можно привести название нашего мира. Даниил Андреев «услышал» его как «Энроф», а английский провидец, автор известного романа «Властелин Колец» Джон Толкиен, как «Эндор». Какое из этих названий считать более близким к оригинальному? Каждый исследователь волен придерживаться того варианта, который ему ближе. Лично я считаю более правильным термин предложенным Джоном Толкиеном. (Более подробный сравнительный анализ этих терминов приведен в соответствующей статье «Глоссария»).

Подводя итог, следует отметить, что потребность в создании новых терминов возникает всякий раз, когда человек (исследователь) сталкивается с неизвестными ему феноменами или явлениями. Так люди XIX-ого века не пользовались такими терминами как авиация, ядерная физика, телевидение, синхрофазотрон, пестициды, генная инженерия и т.д. Эти термины вошли в употребление после того, как соответствующие явления стали неотъемлемой частью жизни человеческой цивилизации. Подобным образом такие термины как затомис, уицраор и др. неизбежно получат широкое распространение после того, как соответствующие им феномены будут включены человечеством в состав общеизвестных явлений окружающего мира.

Другое дело, что как обычно бывает в подобных случаях, люди обычно с недоверием относятся ко всему новому и неизвестному. Соприкосновение с новыми явлениями всегда каким-то образом разрушает предыдущую картину мира, и поэтому вызывают стресс и неприятие. Однако, по мере укоренения данного феномена в культуре цивилизации стресс постепенно проходит и явление, вызывавшее поначалу иррациональный страх, начинает восприниматься спокойно. Так что в данном случае время расставит все по своим местам.

Однако, в этой связи действительно правомерен вопрос: а мог ли Даниил Андреев действительно обойтись без сложной терминологии, обойдясь обычным языком? На этот вопрос, во-первых, отвечает он сам в стихотворении "Не ради звонкой красоты..." 1955 год:

«В словах испытанных – уют,
Но в старые меха не льют
Вина младого.
Понятьям новым – новый знак
Обязан дать поэт и маг.
Искатель слова»

Во-вторых, как мне представляется, ответ на этот вопрос зависит, в первую очередь, от характера миссии, возложенной на Андреева его небесными кураторами. Я считаю, что самой сильной стороной «Розы Мира» является «трансфизическая география», т.е. описание различных трансфизических реальностей и населяющих их существ. А описать эти миры без использования специальной терминологии просто невозможно. Ведь, по сути, Андреев и Толкиен, вернули людям мифологическое мировосприятие, о первичности и фундаментальности которого писал философ Алексей Лосев в работе «Миф, число, сущность».

Также следует учесть, что любая наука, а учение Даниила Андреева, несомненно, содержит в себе зачатки новой науки о мироздании, немыслима без собственной терминологии. Ведь, в конце концов, никто не отрицает математику или физику только за то, что в них используется специфическая терминология, без знания которой невозможно изучение этих наук.

Большая часть критических замечаний относится именно к результатам видения поэта. И это не удивительно, ведь визионерский опыт всегда индивидуален и обусловлен качествами личности видящего. Поэтому нельзя требовать от поэта воспринимать иноматериальные объекты, не воспринимаемые большинством людей по определенному, заранее заданному шаблону. Восприятие вообще штука субъективная, ведь на самом деле одинаковость или подобие восприятия, свойственные большинству людей и принимаемые за эталон объективности, на самом деле являются следствием определенного договора или соглашения, лежащего в основе нашей цивилизации, в соответствие с которым всех новорожденных с самого раннего возраста учат воспринимать мир определенным образом. В результате этого обучения восприятие каждого человека фокусируется неким стандартным образом, позволяющим ему видеть мир строго определенным образом. Однако, этот «стандартный» и принятый цивилизацией в качестве эталонного способ восприятия отнюдь не является единственно возможным. На самом деле наше сознание может настроить свое восприятия любым образом, и каждому из возможных вариантов будет соответствовать свой неповторимый мир.

Практики по изменению восприятия подробно описаны в книгах Карлоса Кастаньеды. При этом каждый из нас ежедневно во сне входит в иные состояния восприятия, т.е. каждую ночь посещает свой уникальный мир. При этом я хочу подчеркнуть, что эти миры не менее реальны, чем видимый нами в дневном состоянии сознания, просто вся наша жизнь завязана на, условно говоря, стандартное восприятие. Однако, в силу того, что подавляющее большинство людей не обладают способностью устойчивого восприятия мира в иных состояниях сознания, то чужой опыт, полученный в этих состояниях, кажется большинству людей бредом или пустыми фантазиями. Хотя, на самом деле, ценность этого опыта зависит, во-первых, от духовных устремлений видящего, и, во-вторых, от устойчивости его видения. При этом характер духовных устремлений определяет характер тех трансфизических реальностей, на которых фокусируется внимание видящего, а устойчивость восприятия определяет четкость самого видения.

Иными словами, для того чтобы действительно адекватно оценить «правильность» или объективность восприятия Даниила Андреева необходимо сфокусировать свое восприятие аналогичным образом, или, по терминологии Карлоса Кастаньеды, сместить свою точку сборки в положение аналогичное Андреевскому и, таким образом, посмотреть на мир глазами Андреева. Только тогда можно будет более менее непредвзято судить о характере и смысле видений русского визионера.

При этом необходимо отметить, что Андреев еще при жизни прекрасно осознавал, что его видения будут подвергаться сомнениям и критике. Свое отношение к этому он изложил, как свойственно поэту, в стихотворной форме:

Летящие смены безжалостных сроков
Мелькнули, как радуга спиц в колесе,
И что мне до споров, до праздных упрёков,
Что видел не так я, как видели все.

Таким образом, мировоззрение Даниила Андреева сформировалось, прежде всего, в результате его личного духовного опыта, реальную ценность который, как было сказано выше, может оценить лишь человек, видящий мир под аналогичным углом зрения. Елена Часовских в работе «Поэтико-философский контекст и околороманное пространство "розы мира" Даниила Андреева» написала об этом следующим образом:

Доминирующим принципом в мировоззрении Андреева является его личный духовный опыт, на основе которого Андреев-мистик создает художественный мир своих произведений. Воспринимая жизнь в религиозно-философском ключе, как мистерию, Андреев максимально сближает пространства художественного и физического мира, подчеркивая их единство различными художественными средствами в разных частях триптиха «Русские боги» – «Роза Мира» – «Железная мистерия».

Таким образом, картина мира Даниила Андреева формируется, в первую очередь, на базе его личного духовного опыта, в подтверждении правильности которого поэт просто не нуждается. При этом, естественно, что многое из увиденного им не укладывается в стандартную общепринятую картину мира. В силу этого обстоятельства появление подобных реакций становится неизбежным:

Удивительный коктейль из довольно интересных рассуждений и откровенного бреда.

При этом отсутствие в общепринятой парадигме описаний воспринимаемых им явлений неизбежно порождает обвинения в крайней субъективности, например, такого рода:

А главное, бесполезно спрашивать с чего он взял, что "…число временных измерений превышает, и намного, число пространственных. Слоёв, имеющих свыше шести пространственных измерений, в Шаданакаре, кажется, нет. Число же временных достигает в высших из этих слоёв брамфатуры огромной цифры – двести тридцать шесть" - метаисторический метод познания, видите ли... осмысление озарения и все тут. Одно слово – поэт.

Подводя итог этому разделу, следует процитировать Козьму Пруткова: «люди не понимают определенных явлений не потому, что их понятия слабы, а потому что сии явления не входят в круг их понятий». Вот так, ясно и просто. Проще говоря, всем потенциальным критикам визионерского опыта Даниила Леонидовича следует помнить о том, что прежде чем критиковать результаты чужого видения, необходимо получить опыт собственного, хотя бы небольшой. Тогда, возможно, и потребность критиковать отпадет.

Обычно эта разновидность критики применяется в тех случаях, когда «критик» либо не желает затруднять себя глубоким анализом критикуемого произведения, либо испытывает личную неприязнь к автору. При этом объектами нападок становятся все известные привычки автора. Например, как говорил Яков Кротов в передаче «С христианской точки зрения» от 4 августа 2005 года:

Например, профессор, доктор богословия Андрей Кураев поставил Даниилу Андрееву в вину, что тот: а) – курил, b) – играл в шахматы (а это указание на интеллектуальную гордыню), с) – использовал очень серьезный сектантский стиль, то есть слова, которые создают такой узкий, замкнутый мирок – жругрлы, уицларор и так далее.

Суть критики иного рода можно сформулировать примерно так: «произведения не читал, но поскольку автор известный фантазер, то ничего хорошего, конечно, написать не мог». Наиболее последовательно эту мысль, как ни странно, выразил Павел Глоба. Странно потому, что, как говориться, «уж чья бы корова мычала, а чья бы и помолчала»:

Но что мечтателю-идеалисту, витающему в созданных им самим же мирах, до бренной действительности? Ведь главное - идея!

Можно было бы считать писателя либо безумцем, либо подлинным духовидцем, коему открыты тайны различных миров и имена населяющих их сущностей, если бы не одно обстоятельство: Даниил Андреев уже в детстве сочинял бесконечные межзвездные эпопеи, сопровождаемые картами несуществующих стран, зарисовками вымышленных миров и длинными списками династий их правителей. В Розе Мира литературно-фантастическая и духовно-религиозная плоскость пересеклись по прямой, ставшей для писателя-мистика единственно возможным направлением развития человеческой цивилизации.

Критики данного толка обычно пытаются доказать, что Даниил Андреев был психически неуравновешенным человеком, состояние которого серьезно ухудшилось под влиянием режима тюремного заключения. К сожалению, эта точка зрения является достаточно распространенной. Вот что, например, сказал об этом доцент кафедры философии МАТИ Чиндин И.В. в своем докладе на научно-теоретическая конференции в МАТИ:

В тюремном заключении писатель хочет скрыться от ужаса внушаемой самому себе моральной ответственности и совершает своеобразное романтическое углубление в себя – бегство от реальной действительности в сферу личных внутренних психических феноменов.

Эту же мысль продолжает, к. филол. наук Ольга Дашевская:

Арест и уничтожение романа «Странники ночи» в 1947 году приводят к слому культурной парадигмы. Следует отметить, что мифопоэтическая концепция Андреева 1950-х годов – метатекстовая структура («Русские боги», «Железная мистерия», «Роза Мира») – появляется как отталкивание от трагической реальности, как способ выживания в ней и вариант ее преодоления. Андреев, находящийся в оппозиции к советскому строю, ничего не мог противопоставить идеологической современности, кроме внеопытных форм познания и таких же глобальных мыслительных моделей в противоположном модусе.

Вот так. Представители официальной науки склонны считать визионерский опыт Андреева следствием либо глубокой депрессии, в которую погрузился Андреев, во время тюремного заключения, либо протестными настроениями. Что ж, действительно, в сталинских застенках трудно было сохранить трезвую голову и ясный ум.

Однако, давайте вспомним, что через лагеря и ссылки прошли практически все видные ученые и общественные деятели той эпохи. Например, узниками лагерей были Королев, Козырев, Лосев, Флоренский, однако никто из них не пал духом и не сошел с ума, поскольку их всех поддерживала вера, причем вера каждого из них была разной. Так Козырев в течение всего срока своего заключения самозабвенно продолжал трудиться над своей «причинной механикой», не обращая внимания на тяготы своего положения. Так известен случай, когда он, находясь в карцере, обдумывал один очень важный элемент своей теории и очень нуждался в справочнике по астрофизике. Его намерение получить эту книгу было настолько велико, что его охранник, без всяких просьб с его стороны(!), нашел в тюремной библиотеке эту книгу и принес ее ученому прямо в карцер! Вот это сила веры.

Даниил Андреев был также верующим человеком, более того, его вера прошла серьезные испытания во время боевых действий в блокадном Ленинграде. А истинно верующего человека не могут сломить никакие внешние, даже самые тяжкие, испытания. Более того, испытания способствуют укреплению веры, поскольку в таких нечеловеческих условиях бытия, только одна вера поддерживает существование человека и дает ему надежду на спасение. Поэтому предполагать, что Андреев находился в тюрьме в каком-то подавленном психологическом состоянии, которое нашло свое выражение в бредовых фантазиях, это значит признать его неверующим человеком. А это, в свою очередь, противоречит всему строю жизни поэта.

Наиболее четко эту мысль выразил Б.В. Чуков, близкий друг Даниила Андреева. В своих воспоминаниях о поэте он пишет:

Как-то я заметил, что тюремное заключение, при всём своём трагизме, облагородило его личность до такой степени, до какой она не сумела бы подняться вне тюремных стен. Он ответил, что тюрьма, как правило, духовно обогащает и развивает людей, сидящих за убеждения, и привёл в пример Джавахарлала Неру – его книгу "Открытие Индии" Андреев прочитал во Владимирском централе. Несколькими годами позже другой политзаключённый, Александр Солженицын выскажет ту же мысль [...]

Однако, сомнениями в психической вменяемости Даниила Андреева не исчерпывается критика в его адрес. Так очень показательной, в этом смысле, является статья, вышеупомянутого Павла Глобы, опубликованная в издаваемом им календаре «Год Аиста» за 2006 год. Статью «Взрастивший Розу Мира» можно считать наиболее одиозным изложением критики личности русского визионера. Причем критика эта, мягко говоря, носит весьма неконструктивный, и даже некорректный характер. Некорректный в том смысле, что свою неприязнь к Даниилу Андрееву, ППГ пытается обосновать астрологическими выкладками, не выдерживающими никакой критики, однако разбору этого аспекта его «творения» я намерен посвятить отдельную статью. Здесь же остановлюсь лишь на конкретных обвинениях в адрес автора «Розы Мира».

Во-первых, Глоба считает, что одним из проявлений неадекватности Андреева была его вера:

Глубоко верующим людям свойственно видеть действительность (реальную или мнимую) в несколько искаженном, иллюзорном виде…

Вообще это указывает на то, что автор данного высказывания весьма далек от понимания феномена веры, поскольку даже поверхностное изучение истории показывает, что именно глубокая вера давала святым дар провидения и пророчества. Поэтому как раз неверующий человек пребывает во тьме и невежестве, а верующий человек просветлен.

Во-вторых, Глоба обвиняет Андреева в том, что его отец был нигилистом. Не найдя в личности Даниила Андреева серьезных нравственных проблем, которые бы Андреев не смог решить, астролог решает «повесить» на Даниила «грехи» его отца, да еще и «обосновывает» это астрологически, исходя из трактовки одной точки его натальной карты, и игнорируя остальные показатели:

Так что же могли принести в мир литераторы, чьи писательские гороскопы изначально были «очернены» влиянием демоницы Лилит в знаке Близнецов? - Леонид Андреев сознательно сеял семена разложения, продолжая мрачные традиции столь любимых им Писарева, Ницше и Шопенгауэра. Творчество же его сына Даниила стало духовным обольщением для многих умов, страждущих высших духовных знаний на рубеже тысячелетий.

Далее, вероятно для подкрепления астрологических выкладок, следует психологический анализ в стиле Фрейда, в котором делается попытка укрепить связь между отцом и сыном:

В случае Даниила Андреева данные астрологического исследования полностью совпадают с результатами психоанализа, согласно которому мифологический образ князя Тьмы, безраздельно властвующего над человечеством, есть не что иное, как результат гипертрофированного отцовского комплекса. Как известно, в основе комплекса отца лежит подавленная сексуальность и нереализованная мужская природа, что имело место в жизни Даниила Андреева.

В конце статьи, после еще нескольких пассажей, в которых автор настойчиво проводит мысль о «неразрывной связи», существующей между отцом и сыном, следует необходимый Глобе вывод:

Ясно понимая внутреннюю неразрывную связь между отцом и сыном Андреевыми, мы приходим к выводу о невозможности раздельного рассмотрения творческого наследия Леонида Николаевича и Даниила Леонидовича.

Вот так. Вероятно это участь любого гениального человека – его личность и биографию всегда рассматривают очень пристально и скрупулезно. Однако, эти исследования должны вестись в разумных границах. Конечно, между родителями и детьми существует сильная связь, однако духовный выбор каждый делает индивидуально. Поэтому никто не может заставить христианина повторять духовные заблуждения своих родителей, ибо, как сказал Иисус:

если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; (от Луки 14:26)

Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; (от Матфея 10:37)

Поэтому христианин не будет следовать духовным заблуждениям своих родителей, даже в том случае, если они ему навязываются, а в случае с Даниилом Андреевым этой ситуации не могло возникнуть, поскольку последний воспитывался отдельно от отца. При этом никто не отрицает глубокой веры Даниила Андреева, а Павел Глоба даже ставит это качество ему в вину.

В основном эта критика касается той части доктрины «Розы Мира», в которой говорится о необходимости создания системы этического контроля над деятельностью государств. Сам Даниил Андреев формулировал это следующим образом:

«Роза Мира, как всемирная разветвленная организация, придет к контролю над властью во всемирном масштабе».

«Над всемирной федерацией государств будет установлена незапятнанная, неподкупная, высоко авторитетная инстанция, будет создана лига преобразования сущности государства. Появится этическая контролирующая инстанция, которая будет эту федерацию государств контролировать».

Многие современники выражают озабоченность по поводу этого призыва создать очередную контролирующую инстанцию, например, В.Л.Селиверстов в статье Д.АНДРЕЕВ И ЕГО «РОЗА МИРА» пишет буквально следующее:

Надчеловеческий и всечеловеческий смысл, декларируемый где-либо и в чем-либо, всегда настораживает, тем более в виде очередных внеочередных задач «превращения планеты—в сад, а государства — в братство» (с.5). Перед нами кошмарный сон Раскольникова («от ума к уму»), оформленный в качестве политической программы спасения человечества от зла. Рефреном звучит настроение XX века: один не спасешься, только вместе со всеми. Тут возникает гамлетовское сомнение в целесообразности чтения дальше, тем более, что, вопреки желанию автора, книга почти сразу рассыпается на частности. Автор, нисколько не смущаясь, говорит, что ни одна из «старых религий» не оправдала своего назначения на пути преображения планеты, а потому он в светлом будущем прозревает зачатки новой всехристианской мировой «религии Розы Мира» (с. 17–18). Словно бы не произносилось: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам»(Мф.6,33).

Очевидно, что здесь представлена еще одна декларация Всехристианства без Христа, коими был богат весь XIX век. Они не перевелись и в XX веке, но даже на их фоне книга Д.Андреева поражает забвением основ христианства.

Более цинично выразился по этому поводу Павел Глоба:

Анализируя ход человеческой истории, Даниил Андреев пришел к парадоксальному выводу: человечество спасет не диктатура «сильного человека», не переразвитие государственного начала и не приход к власти пацифистских организаций, а лишь «установление над Всемирной Федерацией государств некоей незапятнанной, неподкупной высокоавторитетной инстанции, этической, в негосударственной и надгосударственной». Некое всемирное правительство высоко духовных просветленных старцев, ведущих человечество к любви и всеобщему благополучию, грезилось мистику, сидевшему в тюремном изоляторе по обвинению в антисоветской деятельности и подготовке покушения на товарища Сталина. О реальности воплощения сценария Нового золотого века под чутким руководством «божьих одуванчиков» каждый может судить сам.

Что же, сомнения в адекватности предложенной Андреевым модели социального устройства объединенного человечества могут возникнуть только в том случае, если ее попытаться реализовать в современных условиях! Вот в чем ключ к пониманию этой концепции. Дело в том, что в современном Эндоре любая попытка создания системы нравственного контроля над деятельностью властных структур действительно обречена на неудачу, поскольку неизбежно произойдет ее вырождение либо в теократию, либо в тоталитарное идеологизированное государство, подобное СССР или Третьему Рейху. И в этом случае прав Михаил Эпштейн, доводя до логического завершения описание этой попытки и ее неизбежного краха:

Удивительно, что Андреев повторяет, чуть ли не буквально, призыв отца Паисия к превращению государства в церковь, как будто перед ним стоит только вымышленный пример католического тоталитарного соблазна, а не вполне реальный пример отечественного, выросшего из исторической почвы православия. "...Иерократией, властью духовенства, следует называть церковное государство пап или далай-лам. А тот строй, о котором я говорю (Роза Мира - М.Э.), прямо противоположен всякой иерократии: не церковь растворяется в государстве, поглотившем ее и от ее имени господствующем, но и весь конгломерат государств, и сонм церквей постепенно растворяются во всечеловеческом братстве, в интеррелигиозной церкви" (16). Надо сказать, что эта формулировка внутренне противоречива. Хотя по видимости она направлена против власти духовенства, "церковного государства пап", по сути предполагается именно поглощение государства церковью, при котором первосвященник, "верховный наставник человечества" (261), будет вершить все церковные и мирские дела, руководя многосложной иерархией золотого, голубого, белого, пурпурного и зеленого духовенства . Разница в масштабе: католическая церковь станет лишь одной из многих христианских и нехристианских церквей, объединенных под властью интеррелигиозной Розы Мира.

Действительно, реализация модели «Розы Мира» в современных условиях наступающей эпохи «Черного всадника» ни к чему хорошему не приведет. Более того, подобно тому, как недозрелые плоды могут вызвать расстройство пищеварительной системы, так и преждевременная реализация социальной модели, созданной для иного духовного состояния человечества, может привести к катастрофическим последствиям для последнего. Ибо в современном обществе, к сожалению, любая попытка этического или нравственного контроля над властью неизбежно выродится в более изощренную форму контроля государства над обществом. Кстати, аналогичного мнения придерживалась и жена поэта Алла Александровна Андреева (Бужес):

То же касается идей Даниила Андреева о грядущем преобразовании мира: не стоит сегодня браться за политическое переустройство мира, о котором мечтал Даниил Андреев, -- еще не время. Читатели, которых привлекли такие вещи, могут пропустить необыкновенно важную часть "Розы Мира" -- все, что Даниил называл созданием человека облагороженного образа. Начинать надо с этого, начинать надо с воспитания, чтобы люди поняли, что такое этика. И не нам преобразовывать мир, а по-новому воспитанным людям, и тогда Господь сведет их вместе. Суть-то будущей Розы Мира, будущего всемирного Братства в том, чтобы политика стала этической...

В этой связи возникает закономерный вопрос: а в каких условиях социальная модель «Розы Мира» сможет воплотиться и когда они наступят? По моему глубокому убеждению, эти условия наступят после снятия с нашего слоя «шестой печати», в то время как сейчас снято лишь две из них. Только тогда в нашем слое возникнут такие условия, в которых модель «Розы Мира» сможет воплотиться в полной мере.

Формат этой статьи не дает возможности дать подробное описание этих условий и времени их возникновения, поэтому здесь необходимо сказать лишь то, что такие условия неизбежно возникнут на земле.

Таким образом, отвечая критикам социального учения Даниила Андреева, необходимо сказать следующее: не надо примерять описанную автором «Розы Мира» модель социального устройства к современному человечеству, ибо оно [общество] еще должно пройти достаточно длительный путь эволюции, прежде чем достигнет уровня, на котором реализация модели «Розы Мира» станет возможной. Причем речь идет именно об эволюции, ибо мы уже имели возможность получить печальный опыт социальных экспериментов, целью которых был «скачек из феодализма в социализм». Всему свое время.